«Резюме - этот Сергей Корнев или дурак, или провокатор, т.к. само выражение "религиозные или антирелигиозные предрассудки" являются оскорблением целевой аудитории, к которой он, типа, обращается».
Чушь собачья. Вот если бы я саму религию назвал «предрассудком», или призвал людей отказаться ради национализма от религии, - тогда это действительно было бы провокацией. А термин «религиозные предрассудки», как и более сильный термин «суеверия», - вполне употребим и истово-религиозными, и истово-православными людьми. Православные апологеты сплошь и рядом борются с религиозно-фольклорными, религиозно-сектантскими и языческими религиозными предрассудками. Более того, значительная часть Библии и Евангелия посвящена «борьбе с религиозными предрассудками» во славу Истинной Веры. Моисей боролся с религией Золотого Тельца. Иисус - с фарисейским истолкованием иудаизма, и т.д. К примеру, когда Иисуса хотели подловить на нарушении субботы, идея об абсолютной непреложности этой заповеди была именно «религиозным предрассудком». Назвать ее «суеверием» в данном случае было некорректно, этот термин относится скорее к народной магии, чем к религиозному начетничеству (кстати, последний термин также из арсенала православных).
Но самое большое непонимание, конечно, вызвал следующий весьма очевидный довод: «Логика национализма подразумевает, что для русского православного русский атеист должен быть ближе, чем нерусский православный. Соответственно, для русского атеиста русский православный - это «более свой», чем нерусский атеист».
Разумеется, тут я имел в виду общую, интегральную близость по сумме аспектов бытия, а не обязанность приходить к соглашению по вопросам веры. А люди на этом основании радостно умозаключили: «Поэтому, если логика национализма действительно такова, как вы считаете - националисты не могут быть христианами».
Встречный вопрос: если для православного человека свой неправославный сын в целом ближе и роднее, чем истово-православный сын соседей, значит ли это, что преданные родители не могут быть христианами? И не нужно делать мне невинную мину, изображая, что для православного близость по вере в любых обстоятельствах перевешивает любую другую близость. Подавляющее большинство православных близость по родству ставят выше близости по вере. Националист от обычного обывателя отличается тем, что эту семейную близость (конечно, в ослабленном формате) переносит на всех членов своего народа, считает себя ответственным за всю нацию и всю страну, а не только за свою семью и свою уютную квартирку.
Что вы ответите, если православный сын соседа подойдет к вам и скажет: «Ваш сын в вере слаб, а я в церкви каждый день и Библию наизусть выучил. Как православный, вы обязаны считать меня более близким человеком. А посему, переписывайте на меня свое завещание - квартирку, машину, - а наличные можете отдать прямо сейчас». Будь вы трижды православным, но в здравом уме, вы пошлете такого «ближнего» куда подальше. И скорее всего, сделаете вывод, что он вообще не верующий, а циничный корыстолюбивый мошенник от религии. Сам факт того, что некто эксплуатирует ваши религиозные чувства, чтобы навредить вашим родственникам, вы сочтете признаком тоталитарной секты, т.е. злобного мошенничества под вывеской религии. Точно также националист истолкует попытку под религиозным соусом натравить одних членов своего народа на других.
Или другой пример. Православная мама прогуливается с младенцем в коляске. Рядом на церковной паперти - истово-православный нищий, просит подаяние. К маме подходит некий мудило и говорит: «Вот вы возитесь с этим сосунком в коляске, а он ведь даже Отче Наш не знает. И кто положится, что он атеистом не станет, когда вырастет? Сдайте его лучше в детдом, а в коляску запихайте вот этого православного нищего, который книгу псалмов наизусть выучил. Он вам, как православной, должен быть гораздо ближе, чем это неразумное мелкое полуживотное. И если вы будете этого нищего точно также кормить грудью и подмывать ему задницу, то Бог вас вознаградит!» Понятно, что такого советчика тут же сдадут в дурку - причем сами же православные. Точно также следует сдать в дурку человека, который говорит, что православные греки, арабы или грузины нам роднее, чем наша собственная русская безрелигиозная молодежь. Более того, православный грек, грузин и араб, если является достойным человеком, сам будет относиться с уважением к нашим родственным и национальным чувствам и не иметь никаких обид на то, что русскому русский дорог помимо веры.
Последний пример имеет еще один пласт смысла. А именно тот, что православный своих «единокровных неверующих» должен считать не врагами и посторонними, а чем-то вроде своих детей и младенцев, «блудными сыновьями», - тех, за чью судьбу он несет личную ответственность, которая никакой религиозной казуистикой не отменяется. Чем-то вроде той заблудшей овцы, которую пастырь в известной евангельской притче посчитал более достойной своего внимания, чем всю отару верных овец, мирно спавших в хлеву.
