Пожалуй, я поторопился, когда заявил некоторое время назад, что бренд «национал-демократия» надежно перешел из рук «фриков и маргиналов» в руки «добропорядочных бюргеров». Во-первых, в НДА засели далеко не фрики и не маргиналы, - это была приятная иллюзия, от которой нужно избавляться. А то ведь многие у нас дошли до инфантильного маразма, пытаясь представить вполне целостную и влиятельную идеологию (хотя и вредоносную местами) порождением исключительно «разложившихся аморалов-провокаторов» («Ах, они слишком много пьют!», «Ах, у них слишком высоко стоИт!») Во-вторых, русский бюргер – самый долгозапрягающий бюргер в мире, до него привлекательность этой политической доктрины будет доходить еще лет 10-20, как до жирафа. Партия Крылова, как я полагаю, столкнулась с элементарной нехваткой активистов, думающих по-русски, а не по-хипстерски, и туда для количества набрали массу народа, которому самое место – в НДА.
В целом, если рассматривать перспективы синтеза национализма, демократии и ценностей правового государства, то в качестве кадрового резерва молодых активистов мы увидим две принципиально разные целевые аудитории:
1) Столичные (и не только) хипстеры и метросексуалы, преимущественная аудитория НДА.
2) «Провинциальная» по духу (но живущая не только в провинции) фрустрированная этнически русская интеллигенция, преимущественная аудитория проекта «НДП+Холмогоров». Последний (в идеале) должен был нейтрализовать «перегибы Широпаева» лево-государственным и народно-патриотическим уклоном.
Для ясности начну с определений.
«Интеллигенцией» я называю всех образованных представителей не-физического, не-силового (охранного) и не-чиновного труда.
«Хипстеры» - привилегированная часть молодой интеллигенции, доходы которой выше среднего по Москве, которая каким-то образом научилась зарабатывать (или получать нахаляву) деньги относительно легко, как бы играючи и без особых унижений. Какая-то часть хипстеров - востребованные специалисты в хорошо оплачиваемых областях, какая-то имеет хороших знакомых или «правильных» родителей, какая-то - живет на доходы, производные от перераспределения нефтяной ренты. Хипстеры в основном водятся в столицах и городах-миллионниках. По грубой прикидке, настоящих хипстеров в России не больше 1 миллиона.
«Провинциальная русская интеллигенция» (далее сокращенно - рус. ин. или просто «русины») - фрустрированная часть интеллигенции, доходы которой ниже среднего, а профессии - слишком массовые, чтобы быть хорошо оплачиваемыми в современной России (врачи, учителя, специалисты в производственной сфере, журналисты и т.п.). При этом в своих доходах «русин» целиком зависит или от государства (а точнее - от поставленного им самодура-начальника), или от прижимистого регионального работодателя, которые заставят его покрутиться за каждую лишнюю копейку и используют любой повод, чтобы «поиметь» как морально, так и физически. «Русины» массово проживают везде, в том числе и в столицах, но с особенной густотой представлены в «глубинке». Как свидетельствует социология, они составляют примерно четверть работающего населения России.
Разница в социальном положении этих двух групп определяет радикальное различие в их менталитете и политической ориентации.
Хипстер, как правило, свободен в житейском отношении, не слишком обременен заботами, перепархивает, как птица, из гей-клуба на свингер-пати, со свингер-пати - на Бали, с Бали - в Прагу и т.д. У него много ресурсов свободного времени и энергии, чтобы на досуге заниматься политическим активизмом. Он морально не сломлен, не раздавлен, потому что мир, в целом, всегда относился к нему хорошо. Его способ зарабатывать деньги делает его независимым от хороших отношений с государством и его правящей партией. Хипстер, увлекшийся какой-нибудь идеей, имеет возможность служить ей бесплатно или даже выкладывать ради нее свои кровные. Это делает хипстеров идеальной средой для вербовки политических активистов. Особенно для силы, которая не располагает большим финансовым и административным ресурсом.
«Русин», как правило, обременен заботами и обязательствами. Если у него нет выводка малолетних детей, то обязательно найдутся родители-инвалиды, которым приходится помогать из скудной зарплаты. Работа у «русина» часто такая, что психологически изматывает человека и подавляет его волю. Тем более что скудный оклад нередко приходится восполнять подработками за счет вечеров, выходных, отпусков. На окружающий мир он смотрит с глубоким пессимизмом и недоверием, что тоже не прибавляет энтузиазма. Часто у него просто не остается времени на что-то иное, помимо работы и решения неотложных житейских проблем. Кроме того, даже тот скудный доход, что имеет «русин», нередко вынужденно является «серым» или полузаконным, что делает его крайне уязвимым к полицейским репрессиям. Чтобы сделать из «русина» полноценного политического активиста, сравнимого по отдаче со средним хипстером-энтузиастом, его придется взять на зарплату, а кроме того, еще и гарантировать безопасность от административных преследований (ибо выводок детей и родители-инвалиды).
Хипстера сам его образ жизни и способ зарабатывать деньги подталкивает к раскрепощенному, космополитическому взгляду на мир. Государство он признает лишь в качестве «ночного сторожа», поскольку оно чаще мешает, чем помогает ему зарабатывать деньги и со вкусом их тратить (облагает налогами, преследует за наркотики, не дает геям жениться и т.п.). «Своих» он видит скорее в хипстерах из других стран, чем в представителях своего собственного народа. А потому теоретический «национализм» нередко сочетается у него с отвращением к практическому этно-лоббизму и к большей части своих «слишком диких» соотечественников. Хипстер обычно не склонен испытывать сентиментальные чувства в отношении русского народа в его нынешнем состоянии, да и вообще не видит в нем никакой особой ценности с точки зрения питания класса хипстеров («элиты»). Отсюда - один шаг к «русофобии» и самой крайней «широпаевщине». Среднему хипстеру труднее удержаться от этого шага, чем не сделать его. Поэтому «Платформа НДА», сочетающая демо-национализм с «либертарианством» и «русофобией», - это не какой-то «казус туссиновых крокодилистов», а весьма перспективная позиция для работы с хипстерами.
Напротив, «русин» вполне отчетливо понимает свою крайнюю зависимость от государственной политики и от произвола конкретного работодателя. При этом в частном работодателе он видит такой же пример начальника-самодура, какой хипстер видит в государственном чиновнике. Но если на чиновника есть хоть какая-то управа в лице более старшего чиновника, то частный работодатель в той клетке социального пространства, которая связана с его компанией, это абсолютный царь и бог, и отнюдь не всегда - добрый. Никакого идеализма в отношении «национального бизнеса» «русин» не испытывает. Жизненный опыт безальтернативно делает его левым государственником. И это отнюдь не последствие «совкового зомбирования» или какой-то «внутренней порчи». Это четко мотивированная социальная позиция. В государстве он видит единственную силу, которая способна, с одной стороны, обуздать произвол работодателя, а с другой стороны, перераспределить общественный ресурс в пользу профессий, непосредственно работающих на выживание и совершенствование общества (а это как раз типичные русинские профессии, - врач, учитель, «технарь», научный работник и т.п.).
Кроме того, «русин», в отличие от «глобализированного» хипстера, прекрасно сознает свою тесную связь с окружающим социальным ландшафтом. Он не может не любить свой народ (в социальном смысле) уже потому, что если не будет этого народа, то он не сможет никого лечить, в качестве врача, учить, в качестве учителя, и т.д. У него нет возможности в случае чего упорхнуть в эмиграцию, как у хипстера. Да собственно, он и сам есть народ, потому что «трудовая» русская интеллигенция сегодня - это один из самых неустроенных и малооплачиваемых слоев народной массы. Все те социально-экономические проблемы, которые обрушиваются на народ, в первую очередь бьют по провинциальному русскому интеллигенту. Поэтому национал-демократию русин может принять только в связке с левой социальной политикой, обеспечиваемой сильным патерналистским государством. Демократия большинства в этом контексте воспринимается как инструмент контроля низов над элитами, всегда стремящимися «обмануть народ» и «приватизировать государство». Национализм воспринимается как продолжение и усиление этно-лоббизма (а вовсе не как альтернатива ему).
Заметим, что сама по себе идея социально-ориентированной национал-демократии, или национально-ориентированной социал-демократии (что примерно одно и то же) носится в воздухе уже давно. Я и сам в свое время пытался давать советы такого рода аудитории НДА, пока думал, что речь идет о простом недопонимании, а не о принципиальной жесткой позиции. Но в лице проекта «НДП+Холмогоров» эта позиция впервые могла найти организационное воплощение. Причем Холмогоров в данном случае был ценен не только своими позитивными взглядами, но главным образом как мощный «отталкиватель» хипстерской публики. Да, именно так: Холмогоров - это абсолютный аллерген для хипстеров, и именно в этом заключается его прелесть. Хипстер, согласный «прогнуться под Холмогорова», это уже совсем другой, «одомашненный» хипстер, пригодный для русского партстроительства. Вешая себе на шею «вериги» в лице Холмогорова, хипстеры как бы выполняли епитимью, приучаясь к смирению и искупая свои потенциальные грехи перед русским народом. Чтобы проникнуться сочувствием к фрустрированным русинам, хипстер тоже должен пережить некоторую фрустрацию. «У меня низкая зарплата», - жалуется русин хипстеру. - «А у меня Холмогоров», - жалуется в ответ хипстер русину. - «Я люблю тебя, брат». - «И я тебя, брат!»
С практической точки зрения (в аспекте партстроительства) важнейшее различие между хипстерами и «русинами» состоит в том, что первые - это уже фактически «общество», их масса пронизана сетевыми связями и сетевой солидарностью, причем центр тяжести этого тусовища находится в одном-двух городах, что значительно облегчает работу. Тогда как вторые - просто сумма социальных атомов, масса фрустрированных и разобщенных людей, равномерно «размазанная» по одной восьмой части суши. Чтобы получить действенную политическую отдачу от «русинской» массы, придется сначала выстроить из нее общество. Причем строить его придется не сверху вниз, «от Москвы в глубинку», а снизу вверх, «из глубинки - в Москву», иначе должного доверия «русинской» массы не получить. То есть, партстроительство в духе «НДП+Холмогоров» пришлось бы вести одновременно с труднейшим процессом организации русского гражданского общества в регионах, «бросив на амбразуру» немногих сознательных хипстеров. Тогда как для партстроительства в духе НДА можно воспользоваться уже готовой «хипстерской тусовкой» в столицах (точнее, многими тусовками), особо ее не напрягая и не заставляя отказываться от хипстерских стереотипов.
Никто не сможет обвинить Крылова, если перед лицом такой непреодолимо трудной задачи, как выстраивание из 120 миллионной «русской каши» полноценного общества, он пойдет по более легкому пути и станет, в отсутствие Холмогорова, развивать свою партию по хипстерскому варианту. Правда, в этом случае неизбежно получится клон НДА, просто с другой символикой и другим набором лидеров. Вот потому-то я и начал эту заметку с «фразы сострадательного Бога»: «Других нацдемов, Егорушка, у меня для тебя нет». Пока нет.
Чтобы закончить этот текст на менее пафосной ноте и немного поднять настроение читателям, мысленно опишу ассоциации, которые возникают у меня в связи с фразой «Бегство почтенного Холмогория из вертепа национал-демократов». В центре картины - Алина Витухновская, в костюме BDSM-Госпожи. В одной руке у нее кнут. В другой - цепь, к которой пристегнут BDSM-ошейник Крылова. Последний изо всех сил пытается вырваться, но это невозможно, потому что у Витухновской, как у индийской богини, не две, а восемь рук, и как минимум четыре из них держат цепь Крылова. В другом углу картины из этого вертепа стремительно убегает Холмогоров, - тоже в ошейнике, но цепь разорвана. За ним гонится Пожарский с огромным резиновым фаллосом наперевес. На заднем плане, на стене висит портрет Широпаева в образе «Аццкого Сотоны».
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →