Создается впечатление, что к 1916 году в тылу в распоряжении у власти не оказалось ни одного настоящего офицера, человека чести. Вот выступил Милюков в Думе с клеветой на царицу. Ну, и где затерялся разъяренный офицер-гвардеец, готовый за честь Государыни и свою жизнь положить, и всех лидеров оппозиции прямо в Думе рядком положить с дырками в черепе? Там ведь кроме вахтера на входе никаких средств безопасности не было. В истории были ситуации, когда исход войны мог решить единственный «последний батальон». Россию в начале 1917 года мог спасти один единственный «последний офицер». И ведь хороший пример заразителен. После одного «русского Брейвика» они бы пошли косяками. И к Ленину в Швейцарию кто-нибудь наведался бы.
В феврале все балансировало на грани. Окажись на решающих позициях вместо предателей или тряпок верные и твердые люди - и все обошлось бы. Помню, в советской школе нам объясняли, что большевики (в отличие от эсеров) не считали индивидуальный террор эффективным инструментом революционной борьбы. «Мы пойдем другим путем», - сказал молодой Ленин, размышляя над печальным концом своего брата-террориста. Но если бы эсеры не «расчистили поляну», разве дошел бы вообще черед до Ленина? Как показал опыт России, индивидуальный террор против верхних и средних эшелонов власти - весьма эффективный метод, при условии, что он становится массовым. С другой стороны, есть и утешение. Россия «слиняла в три дня» все же не на пустом месте (как случилось с СССР в 1991 году). Перед этим им пришлось убить всех лучших. Пока не убили - не получалось.