Вопрос о безопасности не случайно является для среднего класса столь принципиальным. По своему положению он в этом отношении крайне уязвим. Попросту говоря, это люди, которым уже есть, что терять, но в то же время они не могут позволить себе круглосуточную личную охрану. Все достояние среднего класса принадлежит ему ровно настолько, настолько успешно общество в целом решает вопрос о личной безопасности граждан. Именно отсюда проистекает естественный для него интерес к политике – свои жизненные проблемы он может решить, только оказывая влияние на политику государства. Но если средний класс инфантилен и пока не способен к самоорганизации, то вместо реального решения проблемы появляется «мотоцикл»: «надо каждому взять пистолет и решить проблемы с безопасностью в индивидуальном порядке».
Есть и второй подростковый момент. Право на применение насилия – это граница, отличающая «власть» от «населения». Чиновники, милиция, спецслужбы и прочие «человеки с ружьем» – это «взрослые». Все остальные – неполноправные «школьники». В сознании приниженного среднего класса право на ношение оружия выглядит как перевод из одной категории в другую, как возвращение законной доли политического влияния. «Будут у нас пистолетики – и мы тоже станем Властью!» Право на оружие по сути выступает нелепым замещением вполне разумного требования на законную долю в управлении обществом. Но это уже не подростковая мотивация – это логика младших школьников.
Еще раз повторяю: не вижу ничего плохого в постепенном приучении к оружию здоровой части общества. Будь моя воля, я бы разрешил гражданам не только обороняться при помощи оружия, но в некоторых случаях – непосредственно вершить суд и расправу. Например, отстреливать ротвейлеров, выгуливаемых на детских площадках. Но не стоит думать, что это решит актуальные проблемы среднего класса, даже проблемы безопасности. Корень проблем лежит в области политики: интересы русского среднего класса никто не представляет, с ним никто не считается. И пока это будет так, власть будет относиться к нему с презрением, давить его по всем направлениям и делать все, что взбредет в голову. Пистолетик в ручонке бухгалтера или программиста, может быть, и убережет его от хулиганов, но победить коррумпированного чиновника точно не поможет.
Основная причина, вызывающая слабость и беспомощность отечественного среднего класса в целом, – политическая незрелость его верхнего сегмента. Нет понимания, что большинство проблем среднего класса в индивидуальном порядке не решаются, а для их общественного решения нужно настроить «поле солидарности» с низами среднего класса. В политическом объединении среднего класса его верхи должны быть заинтересованы гораздо больше, чем низы, потому что именно они получат все бонусы от такого объединения. При этом электоральный ресурс «партии среднего класса» выходит далеко за пределы рамок, очерченных социологами и экономистами. В России психология среднего класса затрагивает большинство людей, достигших хотя бы относительного благополучия. Троицы «работа, квартира, машина (или возможность ее купить)» вполне достаточно, чтобы причислить человека хотя бы к нижней границе среднего класса. А таких – десятки миллионов.
В силу незрелости, глупости и кусочничества верхушки среднего класса, «столбовая дорога» к его политическому влиянию в России закрыта. Остается другой путь – эксплуатировать этот мелочный эгоизм на низовом уровне, отталкиваясь от наиболее актуальных тем, таких как вопрос о безопасной жизненной среде в месте проживания. Это позволяет стимулировать развитие самоорганизации по линии локализма и регионализма. Понятно, что для людей, живущих в одном месте и исповедующих близкие жизненные ценности, гораздо эффективнее и дешевле сделать своим «домом» весь квартал, потом - весь город, потом - весь регион, чем каждому поодиночке заводить отдельный бункер с охраной.
Тему оружия, раз уж она так популярна, полезно ввести в локальный и регионалистский контексты. Подходы очевидны:
1. Вооружение населения логично (и необходимо) увязать с переходом к системе избираемых местных шерифов (вместо участковых), работающих в тесном контакте с локальными активистами, помощниками шерифов. Главная функция таковых на первых порах – оперативно реагировать на возникающие перестрелки, с наименьшими потерями для мирных граждан. Это также способ уменьшить низовую коррупцию в полиции и минимизировать ее возможные конфликты с вооруженным населением.
2. Концепция вооруженного населения требует радикального реформирования призывной системы. Армия, как в Швейцарии, должна воспитывать людей, которым не страшно подарить на выходе из казармы автомат с полной обоймой. Один из вариантов – переход к дореволюционной практике, когда старались сделать так, чтобы люди из одного околотка, города, региона служили вместе, компактной массой. Люди знакомы друг с другом до армии, вместе учатся, потом вместе служат, потом продолжают по соседству жить «на гражданке». Это позволит не только сделать более человечными отношения внутри армейского коллектива, но и усилит горизонтальную связность локальных сообществ, их способность к самоорганизации и совместному решению возникающих проблем. Еще один вариант обучения граждан ответственному отношению к оружию – переход к системе, принятой в США, с национальной гвардией в каждом штате.
Словом, регионалистски расширенная тема оружия самообороны может стать неплохой агитационной платформой для общенационального движения или партии, объединяющей средний класс в его базовых жизненных устремлениях.