kornev

Недавно искал новые мультики для ребенка и обнаружил, что Кот в сапогах из «Шрека» получил основательное продолжение. Оказалось, что выходит уже второй сезон сериала, и еще снят полнометражный мультфильм о его приключениях с Шалтаем-Болтаем из «Алисы». При этом из «Шрека» позаимствован только сам кот, а другие герои и сюжетные линии абсолютно независимы. И даже мир сериала не включает ни малейшего цитирования из мира «Шрека» (это утрированная «Мексика», а не «Сказочное королевство»). Это выгодно отличает данную продукцию от того, что обычно называется «сиквелами» и «приквелами» (сравните это, к примеру, с полностью вторичным Эпизодом VII «Звездных войн»).

Оставив в стороне мультфильм, вернемся к исходной сказке «Кот в сапогах», написанной в XVII веке. Поскольку речь идет о назидательной истории для детей, вполне уместно поискать там «воспитательный момент»: социальный шаблон, навязываемый читателю. Кто у нас герой («Кот»)? Выходец из низов, в которого «инвестировали» старшие родственники (их символизирует хозяин кота). Их стартовая поддержка позволила ему «натянуть дворянские сапоги» и пойти «обделывать дела», проявляя ум и смекалку. Делая карьеру, он заботится о том, чтобы тащить за собой наверх свою родню. В итоге его семья занимает место в кругах высшей знати, вытесняет с этого места герцога Людоеда и забирает его владения. Очевидно, Людоед - символ разбойной феодальной знати «старого закала», которая притесняет народ и плохо служит королю.

Мы видим в этой сказке полезный урок сразу и для родителей, и для детей. Долг родителей - дать детям шанс, приложить все усилия, чтобы дети могли вырваться из низов и сделать карьеру. Сыновний долг - поднимаясь по карьерной лестнице, тащить свою семью за собой, «радеть родным человечкам». Любопытно, что в написанных в ту же эпоху де Куртилем «Мемуарах Д'Артаньана» мы находим ровно тот же набор ценностей. Так что создатели «шрековского» Кота в сапогах вполне законно сделали его «маленьким Д'Артаньяном» (это особенно хорошо показано в сериале).

«Мораль Кота в сапогах», как и «Мораль мемуаров Д'Артаньяна» - это стандартная европейская модель поведения XVII-XVIII вв., предлагаемая небогатым бюргерам и захолустным дворянчикам:

1) Если у тебя есть сын, то «купи ему сапоги», помоги стартовать вверх по социальной лестнице.
2) Если ты молод и энергичен, то не сиди сиднем, а делай карьеру, лезь наверх.
3) Вытесняй старую элиту, которая плохо служит королю и стране; трудолюбием и талантом отвоевывай у нее место под солнцем (радикализация этого постулата привела к Французской революции).
4) Не забывай про родню, - тащи ее наверх за собой, помогай делать карьеру младшим родственникам, - пусть твой семейный клан будет тебе опорой в восхождении наверх.

Все это юные французы впитывали буквально с молоком матери, начиная с детских сказок. А что же давали сказки русскому простонародью? Сравните «Кота в сапогах» с нашими «Колобком» или сказкой про Емелю и щуку. Колобок ушел из дома, не желая быть съеденным собственными родителями, много странствовал, но в итоге его все равно перехитрили и сожрали. Какова тут мораль? «Сидел бы лучше дома - все равно сожрут». Иначе как идеологической поддержкой крепостного права эту сказку не назовешь. Сказка про Емелю несет в себе тот же самый посыл, но в формате «пряника»: сиди дома на печи, ничего не делай, ни к чему не стремись, и тебе внезапно повезет «по щучьему велению».

Ну ладно, это сказки для темного народа. Классическая русская литература писалась для людей образованных. Но кроме «Недоросля», написанного фон Визиным в XVIII веке, позитивной «карьерной» литературы мы больше не видим. Основной массив взрослой русской классики, в аспекте предлагаемых шаблонов поведения, гораздо инфантильнее, чем французская сказка для детей. Назовите хоть одно произведение русской классики XIX века, где в позитивном ключе проводится сверхидея: «Будь выскочкой, делай карьеру, проявляй ум и смекалку, лезь наверх и сталкивай вниз зажравшихся баричей». Образы таких людей в классике встречаются, но подаются как отрицательные и «низменные», особенно если речь идет о своих, о «русачках» (например, Молчалин в «Горе от ума» или Чичиков в «Мертвых душах»). А если предприимчивые карьеристы все же встречают похвалу автора, то почему-то оказывается, что они - не вполне русские и воспитаны на нерусский манер (как Костанжогло у Гоголя и Штольц у Гончарова). Хотя понятно, что среди русских «без примесей» позитивных карьеристов в те времена было предостаточно, и некоторые даже попали в учебник истории (Меньшиков), - было «с кого писать». Были и русские «Д’Артаньяны», и русские «Коты в сапогах».

Парадокс, но советская культура в этом аспекте выглядит гораздо более европейской (в стиле XVII-XIX вв.), чем русская дореволюционная. Конечно, там много идеологического мусора, кое-где навязывается пресмыкательство перед азиатскими народами, чрезмерно акцентируется тема жертвенности и героизма. Но помимо этого, есть огромный пласт произведений «социального лифта», побуждающих учиться, делать профессиональную карьеру, проявлять гражданскую активность (конечно, в поощряемом партией формате). Эта тема несколько подвяла в эпоху застоя, но в 30-60-е гг. она была доминирующей в культуре. Даже сталинский кинематограф, если отбросить военно-патриотические и исторические картины, выдал несколько шедевров вполне в американском стиле, показывающих истории успеха талантливых и активных «селфмейдменов» («Веселые ребята», «Волга Волга», «Вратарь», «Валерий Чкалов» и т.д.) Советскую культуру упрекают в том, что она навязывала людям невыгодные, ущербные модели социального поведения. Тем не менее, в ней было много произведений, ориентирующих молодежь на движение вверх по социальному лифту (хотя бы из крестьян - в инженеры), чего мы почти не находим в русской классике Золотого и Серебряного веков, при всех ее иных достоинствах.