Правда, автор здесь делает незаслуженный комплимент в адрес советских, вменяя им изобретение этой «презрительной к быдлу позы» и оскорбляя тем самым «богемиков» и прочих доморощенных «европейцев-элитаристов». И сам Косарекс ведь далеко не случайно сказал именно об «американизации», а не о «европеизации» нашего сознания. Именно Европе свойственно смотреть на «творцов» снизу вверх и терпеть любые их капризы. Именно этот формат отношений с публикой, в качестве «карго», заимствовала советская творческая интеллигенция. Новиопская часть советских «творцов» привезла свой «элитаризм», дутый как богемское стекло, из Европы, так же, как большевики ранее заимствовали оттуда марксизм. При этом сталинское кино, при всех его пропагандистских «закладках» и капсулах с ядом, было популистским по своей сути, подыгрывало настроениям народных масс, а не шло «поперек». А вот после хрущевской эмансипации, значительная часть советской «творческой интеллигенции» стала ориентироваться на манеры современных европейских творцов, на их тягу к «высотам», «недоступным для быдла», на их желание менторствовать и поражать домохозяек своей демоничностью.
Для большинства советских авторов это стало своего рода индульгенцией на бездарность: «народу наше творчество не интересно не потому, что мы - претенциозные творческие импотенты, а потому что он недостаточно культурен, недостаточно европейский, слишком быдло, слишком осовечен» и т.п. В постсоветские времена, когда исчезла ситуация дефицита культурной продукции, и возможности выбора у людей резко расширились за счет Голливуда, большинство из этих «элитарных творцов» оказались не у дел. А выжили только те из них, которые перевели свое абстрактное «презрение к быдлу» в формат конкретной русофобии, которая охотно оплачивалась и пиарилась как местной новиопской верхушкой, так и западными покровителями. И пока народ еще сохранял европейские культурные привычки (внушенные детям крестьян советской школой), эту откровенную русофобию многие воспринимали как «положительный воспитательный момент европейского искусства». Типа, «мы же быдло, а они - культурная элита, они должны нас воспитывать, мордой в лужицу макать. Это хорошо: ругают, значит любят!» Но теперь народ стал грубее, «американистее» и перестал понимать, почему обязан платить за плевки в себя любимого.
Кстати, это прекрасный повод переосмыслить то тягуче-презрительное высокомерие в адрес Голливуда, которое нам пытаются навязывать «евроэлитарии». Народы мира отвернулись от местных «элитариев» и потянулись к американской культурной продукции отнюдь не из «национал-предательских» побуждений. А по той же самой причине, по какой русские перестали любить обласканного властями Макаревича и прочих подобных деятелей. В странах, ориентированных на «европейскую культурную матрицу», культура превратилась в «междусобойчик жрецов», которые презирают собственные народы и издеваются над ними под предлогом культуртрегерства. Они оккупировали некогда актуальную нишу «творца как воспитателя нации», привычную для европейцев, и троллят оттуда народ, впрыскивая в культуру продукты своей дегенеративной жизнедеятельности. В этом смысле американская культурная экспансия XX века - это не признак какой-то «болезни» народов мира, а наоборот, признак здоровья народов, оказавшихся под властью старческих, импотентных элит. Как только монополия этих элит на культуртрегерство будет сломана, в Европе и России найдется множество творцов, способных состязаться с Голливудом на равных (да и сейчас такие уже появляются).
P.S. Дополнение от Косарекса:: «Хотел бы привести пример адекватной реакции. Китайское и индийское кино пользуется успехом в своих странах и за границей. Японская анимация отнюдь не вся порнушна. Да и европейское кино, когда люди адекватно берутся за дело, может быть прекрасным». И обратно, становится понятна невостребованность современного российского кинематографа за границей (кроме заказной русофобии): хочешь пользоваться популярностью за границей, сначала научись уважать национальную публику.
(Для лиц альтернативно-одаренных: к заголовку данного текста мысленно следует добавить смайл, но я этого не делаю из «богемского» высокомерия).