Открытое выставление претензий – это не удар палкой по голове или ритуальная прелюдия к драке, а, наоборот, первый шаг в цивилизованном мирном разрешении конфликта. Мы тем самым вступаем в диалог с обидчиком и заявляем, что в наших претензиях есть мера, они не безмерны: «шанс на примирение есть, сделайте то-то и то-то, и мы сочтем, что вопрос решен». Понятно, что при некотором пороговом уровне обиды уже и претензии не выставляют, потому что «Убить тебя, гада, мало». В этом случае просто молчат с суровым видом, попусту не растрачивая слова, пока нет возможности привести приговор в исполнение. Читающие мой блог могут вспомнить, что есть целый ряд народов, серьезно провинившихся перед русскими, в отношении которых я никогда не выставлял претензий.
А вот к прибалтам я претензии выставил. Именно потому, что считаю неправильным их «убивать всех от мала до велика и закатывать в асфальт» (как некоторые мечтают). Зло, совершенное ими, имеет меру, оформлено по-европейски. И «ответка» тоже должна быть европейской по своему формату: открытый список конкретных претензий и открытый для торга список мер, которые мы сочтем достаточной компенсацией. И это не пустые мечтания («что мы сотворим, когда дорвемся»), а заранее объявленная позиция. Это как в бытовом споре с соседями (о залитии квартиры или о межевании). Сначала нужно спокойно, не размахивая пистолетом, сформулировать, чем же мы недовольны и какую компенсацию сочтем достаточной. Будут ли эти претензии когда-либо предъявлены в суде, или заявлены в формате ультиматума с придвинутыми к границам войсками, - это уже другой вопрос. Но прежде всего противная сторона должна понимать, чем мы недовольны и какого рода компенсаций ожидаем.
Некоторые думают, что, умолчав о претензиях, мы тем самым усыпим бдительность виновного и не дадим ему возможности подготовиться к тому моменту, когда сможем прийти во всеоружии. На самом деле у страха глаза велики, и малый народ, чувствующий перед нами свою вину, неизбежно будет сам себя накручивать по поводу грядущего «возмездия русских». А поскольку, для оправдания собственных злодеяний против русских, он будет рисовать нас чудовищами, то и гипотетическое возмездие примет самый чудовищный вид («съедят заживо всех поголовно»). На этом фоне наши даже самые суровые требования компенсации могут оказаться значительно мягче, чем собственные эстонские или латвийские фантазии о «страшной мести русских». Заявив эти требования, мы тем самым устраним мобилизующий мотив всеобщего страха и как раз - усыпим бдительность.
Еще один толковый, на первый взгляд, аргумент: «Сейчас не время! Сначала нужно разобраться с нашими внутренними проблемами, а потом уже думать о проблеме унижения русских за рубежом». Но дело в том, что унижение русских за рубежом – это в то же время и внутренняя проблема, поскольку его причина – попустительство властей РФ, их отказ воспринимать Россию как национальный очаг русского народа, должный покровительствовать всем русским, где бы они ни жили. Поднимая вопрос о «внешних» русских, мы тем самым предъявляем претензии и к российским властям.